Вы здесь
Два-три предмета
* * *
Как хочешь, жизнь свою расчисли,
Вложи свой план, как саблю в ножны,
Поскольку план и эти мысли
Сто раз покажутся ничтожны.
Не потому, что разным планам
Одна цена в горсти Всевышней,
А просто сам ты в чем-то главном —
Убогий на земле и лишний.
* * *
В старости совсем пропадает везение:
Упадешь — сломаешь ногу или ключицу.
Если сравнить с молодым — ты только тень его.
Да... это надо же с нами такому случиться.
Если сковырнешь родинку — онкология.
В юности разве слыхал про такие штуки?
И еще — совсем не могу согреть ноги я,
Почему-то все время мерзнут ноги и руки.
А когда-то, ты помнишь, пьянели от вздоха,
Жизнь, как одежда, сидела на нас влитая.
Ну, а теперь отовсюдова жди подвоха.
В общем, ни одна пуля мимо не пролетает.
* * *
...Уж лучше разрушение — огнем.
Луис Сернуда
Пойди — разберись, кто тут правый, а кто виноватый?
Спалить все огнем и дотла... навсегда — все дела.
Чтоб вился веками дымок над землей синеватый,
И пепел носился, и слоем метровым зола.
Как будто мгновенно и разом рванули бы все мегатонны.
Никто не хотел, не планировал — что-то случилось, и вот...
Кого тут винить? И не вспомнится Брейвик картонный —
Масштабы мелки... Даже не заслужил эшафот.
Я так бы и сделал? Не знаю... Потоками крови
Залил бы полмира? Спалил его?.. — Нет или да?
Да кто мне позволит? Известно, бодливой корове
Не даст Бог рогов... Или все же дает... иногда?
А все же Господь рассуждает не так, по-иному,
И Божия мысль не подвластна людскому уму.
Он нас не подверг ни огню, ни последнему грому.
А жалость ли это?.. Вовек я Его не пойму.
* * *
Нет, не в глазах потемнело, но мир потемнел,
Явственно так, очевидно к концу приближаясь.
Зеркало прямо к лицу подношу, отвлекаясь от дел:
Нет, все же точно не я... чья-то морда чужая.
Темная маска, гримаса отчаянья, боль —
Все, что угодно... ну, может быть, слабое сходство.
Возраст преклонный воспеть? — извини, но уж, право, уволь.
Старость, признаемся честно, — какое же скотство!
Ты согласился? — а я вот не думаю так.
Господи, сколько открылось иных горизонтов,
Может, не столь иллюзорных, как в юности. Глядя во мрак,
Чьи-то ответные взгляды ловлю...
Да, возможно, таких же, как я, мастодонтов.
* * *
Помнишь, как бедно и скудно когда-то мы жили?
Мышки церковные хлеб приносили на ужин.
Сдобы хотелось, орехов, изюма, ванили.
С плесенью хлеб этот жалкий был нам не нужен.
Нет... все не так — просто я говорю фигурально,
Типа как были мы жаждой духовной томимы.
Жили мы, в общем и целом, даже нормально,
Бедно, но бедность другая томила, помимо
Вечной картошки с селедкой и прочего быта.
Жили, как все... отмеряется от середины.
Неинтересна жизнь эта... напрочь забыта.
Ветер уносит от берега старые льдины.
Книжек хотелось, но вовсе не тех, что из школы.
Врезался в память «Мир приключений» двадцатых...
Школа и драки до первой «кровянки», уколы
В медкабинете и кто-то из царства пернатых.
Снова сорвался ты, память ненужную гладя.
Все как у всех... тривиальная, в сущности, драма.
Вот и подводишь итоги, в зеркало глядя,
Жалкий и бедный, как мышка из церкви... из храма.
...И ВРЕМЯ СОБИРАТЬ КАМНИ
Если есть во мне искра света,
Дай не угаснуть ей в битве со тьмою.
Вижу нечетко два-три предмета,
Те, что рядом совсем со мною.
Это — очки, ручка, бумага.
Я соглашаюсь: нет места для торга.
Миг — и к глазам подступает влага
Благодарности и восторга.
Времени нет собирать камни,
Время все вышло... исчерпаны сроки.
Но напоследок возможность дай мне
Ночью слова складывать в строки.
* * *
Не хочу быть плохим пророком,
Но скажу тебе, милый, так:
Скоро станет царевым оком
Этот самый Иван-дурак.
У него ни гроша в кармане,
И нелеп он вроде на вид,
Но красивый царевич Ваня
Перед ним разве устоит?
Он и оком станет, и ухом,
Он пробьет в обороне брешь.
Даже самым древним старухам
Он проест всеведеньем плешь.
Он такие взыщет налоги,
Что настанет совсем беда...
А пора подводить итоги
Не грозит ему... Никогда.