Вы здесь
Последний белый носорог
* * *
В мае в ботаническом саду
У Тосэя ветром сдуло шляпу,
У поэта старого Тосэя —
Новую соломенную шляпу.
В этом удивительного мало:
Новое не держится на старом,
Но всего обиднее, что в мае
Почему-то май и не настанет.
В книге посетителей читаем:
«Сдуло у Тосэя молодого
Старую соломенную шляпу.
В этом мае, ветреном и странном,
Сакура еще не зацвела».
Изгнанные
...Послышался голос: «А знает ли кто твои стихи
Наизусть? И те, кто знает,
Уцелеют ли они?» — «Это забытые, —
Тихо сказал Данте, —
Уничтожили не только их тела, их творения — также».
Смех оборвался. Никто не смел даже переглянуться. Пришелец
Побледнел.
Б. Брехт, «Посещение изгнанных поэтов»
Хотел придумать рай для поэта — и вот тебе на:
Ни пиров Валгаллы, ни сочных гурий Джанната.
Только ранняя осень и домик над озером, и луна,
Кисточки, тушь, бумага — большего и не надо.
Наблюдать за дорожкой лунной, слушать шорохи камыша,
Рыбы тихий плеск да птичий крик над водой,
Так сидит поэт, и кисточкой, не спеша,
Он выводит строки — одна прекрасней другой.
И приходят друзья — Вергилий, Овидий, Дант,
Пьют вино, головами кивая: «Ты гений, блин!»
А потом я внезапно взял и придумал ад —
То же озеро, кисточки, строки... но ты один.
О героях
«Ты — герой, а герои уходят в рай,
Как героев их встречают в раю», —
Это наш полковник бесстыдно врал,
Перед тем как жизнь отобрать мою.
Мы ушли выполнять боевой приказ,
И, конечно, навеки остались там,
Чтобы кто-то далекий, узнав о нас,
Позавидовал мертвым нашим телам.
Позавидовал нашим портретам,
Позавидовал орденам
И пошел по нашему следу,
И, конечно, остался там.
«Всем ушедшим героям — слава,
Мы легко их ряды пополним», —
Говорили вражеский снайпер
И невражеский наш полковник.
Льется песня боевая — то отступит, то накатит,
Были б руки, были б ноги, я б и сам пустился в пляс.
А в раю-то места мало, всем солдатикам не хватит,
Вы, которые живые, помолитесь-ка за нас.
* * *
Ангел-бабочка Маруся
Все порхает и поет,
Ожерелье белых бусин
Разорвала — раздает.
Получи-ка, брошенка,
Жемчуга горошинку.
От тебя ушла жена?
Вот чудесный шарик — на!
Ангел-бабочка Маруся,
Ах, воздушный акробат,
Не жалея белых бусин,
Раздает их всем подряд.
Даже зэку Кузину
Подарили бусину,
Тот ее закинул в снег.
«Счастья нет», — смеется зэк.
Почти гумилевское
Сегодня нам сказали: умер
Последний белый носорог.
Последний северный великий африканец —
Мы (были) современники его —
Лежит, уткнувшись в бурые пески
Своей нелепой головою,
Похожею на зуб огромный коренной,
Зачем-то перевернутый природой.
А левый глаз упавшего гиганта
Еще открыт — там озерцо белеет
И уступает бурому песку.
И наступают бурые пески
На север, где политик хитрозадый
Увидит в этом знак — мол, скоро сгинет
Последний белый человек. Но мы
Чураемся подобных аллегорий.
Белорусское
Что такое дорога в лесу?
Безмятежности тяжесть большая.
Я иду и конфетку грызу,
Кое-как тишину заглушая.
А у вас, говорят, замело
Петербурга дворы и болота,
А еще агитируют зло,
А еще отравили кого-то.
А еще опустела казна,
Император кричит на бездарных
Исполнителей. Здесь же — сосна
И какой-то колючий кустарник,
И далекий серебряный звук,
Будто звон колокольный с Коложи.
Жаль, дорога кончается вдруг,
И конфета кончается тоже.