Вы здесь
Полчаса
За занавеской, в подсобке, однокурсницы резали подарочные члены и ржали. Посетители, молодая красивая пара, подозрительно косились в ту сторону — наверняка думали, что за ними подсматривают. Татьяна отогнула занавеску:
— Девки, хорош беситься. Всех мне распугаете.
Женька и Славка подавились смехом, закивали: да-да, больше не будем. Но глянули на тарелку с сочно-фиолетовыми кружочками и заржали снова. И снова подавились.
— Выгоню ведь.
— Все, молчим, Тань, прости.
Ну не выгонит она их, конечно. Куда им — в общагу? Пусть лучше здесь. Напьются чаю, наедятся…
Еще до того, как Татьяна сюда устроилась, хозяин привез несколько коробок мармеладных пенисов и велел раздавать их бесплатно. И тем, кто сделает покупку, и тем, кто пойдет к выходу пустым. «Дарите, ничего страшного. Может, потом появится желание еще заглянуть. Глядишь, и завсегдатаем станет».
Но от подарочных членов почти все отшатывались как от заразы. Вот-вот срок годности кончится. И Татьяна скармливает их общаговским однокурсницам. Те вечно голодные.
С собой брать запрещает. Только здесь. У них ума хватит бегать с ними по институту. Поймают: это Татьяна дала? И без этого неудобно, что здесь работает. С радостью бы уволилась, но где возьмут студентку на четыре часа трижды в неделю…
Наблюдала за парой. Да, красивые, будто кем-то специально подобранные друг к другу. По одному стандарту.
Обычно ведь как: он плотный, квадратный лысун, а она тощая, патлатая, или же она коренастая, низкопопая, с короткой стрижкой, он, наоборот, поджарый, высокий, вихрастый. Да, природа почему-то соединяет таких, прилепляет друг к другу. И лишь иногда попадаются вот такие двое — он и она, — на которых просто любуешься, не завидуя, не раздражаясь, а тихо удивляясь, как произведению искусства.
Лет слегка за двадцать, обручальных колец нет на пальцах. Это сейчас ни о чем не говорит, но, кажется, они действительно не женаты. Но живут наверняка вместе. Встречающиеся на несколько часов вот так уверенно-спокойно друг друга не обнимают — он ее за талию, вернее, чуть ниже, где крестец, а она его за плечо: длинную пухлую руку выше локтя прижала к спине, кисть лежит на его плече. Пальцы слегка смяли рубашку.
Одеты в таком слегка ретро-стиле: на ней приталенное, в крупную розу, платье с пышным подолом, туфли с ремешками, на нем бежевая рубашка с коротким рукавом, черные брюки со стрелками, черные лакированные туфли.
Медленно двигаются вдоль стены-витрины. Там игрушки, аксессуары, приспособления, предназначенные для так называемого разнообразия интимной жизни. За некоторые Татьяне стыдно, и будь ее воля — выбросила бы их на свалку или лучше сожгла. Но кое-что наверняка полезно, когда просто тело партнера уже стало… Нет, не надоедать, а… У Татьяны было мало парней, самые длительные отношения уместились в полтора месяца, поэтому сформулировать для себя, зачем люди приобретают трусы из кожзама или хлыстики, наручники, прозрачные туфли на высоченных подошве и каблуках, в которых ходить невозможно, она пока не могла. Но зачем-то им это нужно.
Куда понятней потребности одиноких гастарбайтеров, прибегающих сюда за определенным фрагментом женского тела. Точнее, его имитацией, сделанной из резины разной плотности.
А чулки и колготки здесь, кстати, хорошие, крепкие. Татьяна иногда покупает себе…
То он, то она без смешков что-то друг другу шепотом говорят, кивают. Она чуть смущенно улыбается, он серьезен, глаза иногда вспыхивают, и ему приходится скорее гасить этот огонь… Наверняка у них появились первые признаки пресыщения, точнее, возникло желание попробовать что-то новое. И они зашли сюда.
Татьяна не спрашивает: «Я могу чем-то помочь?» Знает по опыту — людей это всегда смущает, они начинают нервничать и обыкновенно уходят ни с чем. Приставучий продавец в любом магазине вреден, а у них он просто губит всю торговлю.
Эти и так не то чтобы смущены, но стеснены. Кроме Татьяны в зале еще две девушки в белых халатах и шапочках с красным крестиком. Их можно принять за кукол для эротических игр, но они живые — они делают экспресс-тесты на ВИЧ.
Акция в эти дни проходит по всему городу. Хозяина их магазина эта новость застала здесь — позвонили по телефону. Сначала он испугался и возмутился: «Никакого СПИДа у меня тут! У меня радость, а не болезни». Но ему что-то долго говорили в трубку, и он сдался: «Социально значимо… гражданская ответственность… Ну хорошо. Только пускай сразу не бросаются со шприцами своими. У меня покупатель пугливый».
— Славка, блин, да не суй ты мне эту залупь! — слышится из подсобки.
Татьяна отгибает занавеску, сверкает глазами на девок. Те корчатся от сдавленного хохота. Угорают прямо. На тарелке лежат два полукруглых куска мармелада — концы пенисов.
— Выгоню! — шипит Татьяна и оборачивается в зал.
Пара перешептывается активнее; Татьяна пугается, что выкрики и смех достали девушку и молодого человека и они сейчас уйдут.
Но те подходят к кассе. Говорит молодой человек; девушка блуждает взглядом по сторонам, не желая встречаться с Татьяной глазами.
— Нам, пожалуйста, презервативы «Ситабелла», что ли… которые с усиками. И еще смазку ту, вон там.
Татьяна кивает. Никакой улыбки, все должно быть сдержанно, корректно. Выходит из-за прилавка, открывает сначала одну витрину, берет презервативы, потом другую — где пузырьки со смазкой.
— Простите, эту?
— Левее…
Конечно, мелочи, копейки. Но хоть что-то. Будем надеяться, это пробный шар, разведка боем. Сейчас поймут, что все нормально, никто их не покусал, и зачастят.
Возвращаются к кассе, Татьяна сканирует товары, называет цену и спрашивает:
— По безналу?
— Да.
— Прикладывается?
— Да. — Молодой человек кладет карту на дисплей терминала.
Выползает с пощелкиванием чек. Татьяна отрывает и подает его молодому человеку. Теперь можно и улыбнуться:
— Спасибо за покупку! Ждем вас еще.
— Непременно. — Его не радует ее гостеприимство — наверняка он был бы рад, если б вместо живого человека здесь торчал робот.
Впрочем, многие сейчас предпочитают таким вот магазинам Интернет. Выбрал, заказал, получил на почте. И адреса не надо, достаточно абонентского ящика. Никакого личного общения… Скоро магазины наверняка позакрываются. И так их осталось наперечет.
— Господа, — произносит одна из куколок, — провериться не желаете?
Пара притормозила.
— На что?
— По всему городу проходит акция экспресс-анализа на ВИЧ. Десять минут вашего времени — и вы обретаете уверенность.
— Нет, спасибо.
— Очень жаль. У нашего города сложилась репутация столицы ВИЧ в России. Мы пытаемся ее разрушить. В прошлые выходные анализ сдали мэр, популярные рок-музыканты, артисты…
— А это бесплатно?
Куколка воодушевилась:
— Совершенно! Более того — за участие в акции вы получите значки «Я свободен от ВИЧ» и приглашение на субботнюю пробежку с мэром.
Мэра в городе уважали, побегать с ним собиралось по нескольку сот человек.
— Что, Мариш, проверимся? — усмехнулся молодой человек.
— А больно?
— Вы что! При нынешних технологиях боль совершенно исключена. Мы проводим анализ по слюне.
— В смысле — по слюне?
— Да, теперь необязательно сдавать кровь, — распаковывая коробочку цвета морской волны, стала объяснять куколка; другая готовила второй тест.
Татьяна зашла в подсобку — в зале она теперь бесполезна, а если кто-то войдет, услышит: над дверью висят колокольчики фэншуй.
Женька и Славка сыто отвалились на спинки стульев. Тарелка пуста — и концами в итоге не брезганули…
— Спасибо, Танюш.
— Да не за что. Берегите себя.
— В смысле?
— Ох, разнесет ведь с такого количества…
Девки, конечно, мысленно тут же добавили к ее словам неприличное название того, что они сейчас съели, и заржали.
— Тихо! — Татьяна присела на стул, глянула в телефон. — Еще два часа до смены. Спать хочу…
Славка предложила:
— А пойдемте в «Марусю».
— И что там делать без денег? — отозвалась Женька.
— Ну, стопудово кто-то знакомый тусит. Угостят.
Татьяна укоризненно покивала:
— Поели — захотелось бухнуть…
Хоть и ровесница, она действительно ощущала себя старше их. Может, из-за того, что родилась и выросла здесь, в столице области, они же приехали из своих городочков и резвились, как щенята на воле, а может — да скорее всего, — что училась на режиссерском отделении, а они — на актерском. Уже сейчас, в начале второго курса, это выражалось в мелочах: одни играли, другая следила, чтоб не заигрывались.
— Почему сразу выпить? — Славка сделала вид, что обиделась; распустила пухлые губы. — Поговорить, людей послушать, потом в этюде использовать.
И Татьяна дребезжаще ответила:
— Не верю-у.
Девки с готовностью покатились со смеху.
— Да ну! Чего вы парите?! — послышалось из торгового зала. Голос молодого человека, но какой-то другой, без вежливо-ироничных нот — недоуменно-возмущенный.
«Еще скандала не хватало». Татьяна вскочила, вышла к прилавку.
Молодой человек и девушка рассматривали пластиковые палочки тестов, а куколки испуганно хлопали глазами.
— Вообще-то ложноположительная реакция допустима, — тоненько произнесла одна, — но, извините, маловероятна.
— Да это чушь, понимаете! — Молодой человек бросил палочку на стол. — По слюне они СПИД определяют.
— ВИЧ…
— Вам вообще бы лучше молчать. Ясно? Мариш, — он взял девушку за локоть, — пошли отсюда.
— Если хотите, — куколка не сдавалась, — можно сделать повторный анализ. Взять кровь… Это не больно. — Вынула из-под стола две коробочки; на сей раз они были фиолетово-белые. — Чтоб развеять сомнения.
Татьяну удивило ее самообладание: наверняка ведь впервые столкнулась с такой ситуацией и вот — продолжает работать.
— Пошли, — тянул девушку молодой человек. А та оторопела, не могла оторваться от палочки.
Он тянул, она стояла. Длинные крупные икры напряглись, появились бугорки мышц — такую действительно не так просто сдвинуть с места.
— Мари-иш!
Она трудно, тягуче отлепила взгляд, но посмотрела не на молодого человека, а на куколок.
— Давайте сделаем.
— Да я говорю — чушь! В секс-шопе они тут будут клинику устраивать. Не надо. Пошли, мы же в «Пиццу-мию» хотели…
— Сережа, перестань. — И, высвободив руку, она протянула ее куколкам.
А в тех уже проснулись медсестры — ловко открывали коробочки, разрывали упаковки.
— Я не буду, — сказал молодой человек. — Еще реально заразиться тут не хватало.
— Сергей!
И он послушно положил ладонь на стол.
Татьяну толкнули сзади. Оглянулась: девки. Выбрались из подсобки. Загонять обратно не стала — теперь никому до них нет дела, а хихикать они вряд ли станут. Не совсем же дуры.
Молчат, не спрашивают. Значит, поняли.
— Нагоняем кровь, — приговаривала куколка с тонким голосом, хотя теперь он уже был не тонкий, а успокаивающе-мягкий и одновременно тревожный. — Так, пальчик покраснел. Теперь… — Щелчок, напоминающий звук степлера, следом второй. — Вот и все. Смачиваем индикатор…
— Какой-то тест на беременность, — хмыкнул молодой человек, но голос дрожал, негодование и сарказм в нем словно выгорели, осталась лишь показная веселость, скрывающая страх.
— Хороший тест. Почти стопроцентная точность.
— Да уж…
Стояли, ждали. Пара, куколки, Татьяна, девки. Даже разноцветные аксессуары, приспособления, игрушки, казалось, наблюдали за людьми.
Татьяна сейчас хотела одного — чтоб никто не вошел в магазин. Не нужны лишние. Чем меньше… И вообще-то, не надо здесь стоять, ни ей, ни девкам. Уйти в подсобку. Спрятаться.
Но не уходила. Смотрела на широкую спину девушки, на розоватые ноги без колготок — начало октября, а тепло, почти лето… Туфельки хорошие, Татьяне такие нравятся: сзади ромбик блестящей кожи, стопа почти вся открыта, а пальцы под остреньким кожаным колпачком. Голень обхватывает тонкий ремешок; каблук небольшой, напоминающий ножку коньячного фужера. Или бокала. Как правильно?.. Да, каблук небольшой, поэтому между пальцами и ступней нет излома. Ей неприятно, когда слишком высоко, а эти — как раз… В «Успенском» видела подобные. Дороговаты… Но если подкопить… Хоть бы скорей кончилось… И разошлись…
Одна из куколок то и дело поглядывала на часы. Потом слегка наклонилась, придерживая шапочку с крестиком, и отшатнулась. На какой-то сантиметр, но все заметили. И одновременно вздрогнули. А она продолжала стоять так, полусогнувшись, не поднимая лица.
— Что там? — спросила девушка.
И куколка, будто только ждала вопроса, как разрешения, резко выпрямилась. И сказала не горлом, не связками, а грудью:
— Две полоски.
— Х-хо! — вымученно-насмешливый выдох молодого человека.
Девушка взяла один тест. Посмотрела. Положила обратно. Второй. Тоже посмотрела и положила. И обернулась к молодому человеку. Взгляд у нее был… У Бергмана в одном фильме, а может, и не у Бергмана, герой убивает подругу. Вонзает нож в грудь. И она так на него смотрит: вопросительно, беззащитно… нет, с каким-то таким сначала детским доверием, а потом детской обидой: я была вся твоя, а ты… И взгляд затухает, затухает…
Так затухал взгляд и у этой. Глаз молодого человека Татьяна не видела, но по спине — спина сгибалась, обвисала, жухла — понимала: жизнь уходит и из него. Или как там? — дух выходит, душа…
— Ты ведь первый, — сказала девушка тихо, но так отчетливо и чисто, пронзительно, что Татьяна содрогнулась и во рту стало горько. — Первый и единственный… Как же…
— И ты у меня одна, Мариш. Правда, одна. Честно.
— Как же…
— Это ошибка. Надо еще…
— Сережа…
— Если было, до тебя только. Клянусь.
Она словно не слышала, повторяла:
— Как же… Сережа… Как же теперь…
Он взял ее за руки. Она не отдернула. Тихонько потянул. Она медленно, как падающее дерево, привалилась к его груди. Он ее обнял. А сам продолжал уменьшаться, вянуть. И она.
Постояли так. И он повел ее к двери.
— Извините, — позвала куколка. — Нужно выписать направление. Постойте…
Они продолжали медленно уходить. Нет, не шли, а плыли. Их больше не окликали, не останавливали. Не решались.
Татьяна чувствовала: необходимо задержать, поставить на учет — такие должны быть под наблюдением… Но как это сделать? Обежать, встать в двери? Не пускать? Это ужас какой-то будет.
Он с видимым усилием потянул на себя дверь. Нежно запели колокольчики. Цепляясь руками, ногами, они пропихнулись на улицу. Дверь поползла обратно, снова колокольчики. Закрылась…
Полчаса назад сюда вошли сильные, полные жизни самец и самка, а вышли сгорбленные, немощные старики. Поддерживающие друг друга, чтоб не упасть.